Время и место поэзии Юрия Буряка

Семен Заславский

Посмотри, как весною в Мисхоре,

Где серебряный пенится вал,

Непрерывно работает море,

Разрушая окраины скал.

Час настанет и в сердце поэта,

Разрушая последние сны,

Вместо жизни останется эта

Роковая работа волны.

Николай Заболоцкий

В конце шестидесятых годов прошлого века начинали звучать стихи Юрия Буряка в стенах литстудии Днепропетровского дворца студентов. Мощное поэтическое эхо тех лет рождало отклик в сердцах людей не только пишущих стихи, как-то настроен был слух на высокую литературу у народа, претерпевшего такие тяжкие страдания в том плотном историческом периоде, который был прозван временем существования Советской империи.

Надо сказать, что богатой на таланты и в русской и украинской литературах была эпоха так называемой оттепели. А главное – были по-настоящему востребованы самой широкой публикой произведения кумиров-шестидесятников. Поэзия ощущалась не только в стихах Ивана Драча, Евгения Евтушенко, Николая Винграновского, Юнны Мориц, Лины Костенко. Воздух тех лет, слюдяной, трепетный, долгожданный воздух перемен располагал к дружбе, музыке, доброй выпивке, доверию, внимательному отношению к чужому творчеству, запоминанию всех, кто наделен талантом, обладающим правом своего голоса в искусстве.

«Талант – единственная новость, которая всегда нова», так, кажется, сказано у Пастернака. И ветер свежей языческой стихии хлынул в молодую аудиторию литстудии, когда Игорь Пуппо представил нам всем рослого юношу, ошеломившего «аборигенов» дворца студентов вот таким пассажем:

Сухий метелик в губи бив:

Були ті губи завологи

Так в незагнузданих кобил

Закохуються козероги.

Запела, зазвенела в этих стихах степь наша скифская, волюшка сарматская и душа казацкая, чей генотип и сформировал на большой исторической глубине неповторимость украинской нации, мовы, песни и поэзии. Всем ценителям искусства стихи Буряка принесли радость новой ноты в поэтической партитуре времени. Мне, например, запомнилось стихотворение «Стан», где ожила, заклокотала, пронеслась гулом и многокопытным топотом по украинской степи дикая и необузданная стихия всадников Золотой Орды…

Однако, время менялось и, разумеется, меняло нас. Хочу избегнуть определения «застой». Оно также приблизительно и мало достоверно, как и введенная бойкими журналистами в оборот «перестройка». Такие слова заранее моделируют предвзятый взгляд на эпоху, упрощают ее во имя низменных целей самых различных манипуляторов массовым сознанием.

Иные отношения со словом складываются у настоящего поэта и писателя. Скажем, во времена всеобщей гласности сейсмически чуткий писатель (а именно к таким принадлежит Юрий Буряк) может надолго замолчать посреди рабского ора всяческих «правдецов», сводящих счеты с рухнувшим государством, танцующих на костях мертвого льва.

Вскоре после окончания учебы в Днепропетровском университете Юрий Буряк переехал в Киев, его поэзию высоко оценил Николай Бажан и благословил молодого человека на долгий путь в литературе. Конечно же, эта дорога не могла быть гладкой. Буряк писал стихи всегда, однако публиковался редко, а когда пришла «перестройка», стал главным редактором культорологического альманаха «Хроника -2000».Вопреки всеобщей тенденции понижения культурного уровня на всем пространстве бывшего СССР, «Хроника – 2000» объединила и обнародовала все самое замечательное в украинском искусствоведении, философии, исторической мысли, и, безусловно, личность редактора этого издания по достоинству будет оценена современниками и потомками.

Во многом благодаря воле, таланту , уму и вкусу главного редактора «Хроника – 2000», этот альманах оказался открытым «и городу и Риму», стал универсальной возможностью диалога национального и всечеловеческого в искусстве в эти-то наши смутные времена торжества попсы, бульварного, мерцающего сознания, извержения в громадных масштабах какой-то международной ненависти и злобы «людей с промежуточными мыслями» (выражение Достоевского).

Но поэзия не оставляла Юрия Буряка во все годы его редакторской и общественной деятельности, время от времени в альманахе «Хроника – 2000» появлялись его прекрасные переводы. По сути дела, именно «Хроника – 2000» открыла (и не только украинскому читателю) величайшее произведение древнебулгарского гения Шамси Башту – поэму «Шан кызи дастаны», созданную еще в 9-том веке. Украинскою мовою это произведение исполнил (позволю себе употребить музыкальный термин) Юрий Буряк. И сделал он это в высшей степени талантливо и артистично.

Вероятно, высокий уровень поэтического перевода с европейских и азиатских языков оказал значительной влияние на оригинальное творчество Юрия Буряка. Поэт много переводил и с русского и для того, чтобы представить масштаб Юрия Буряка в качестве переводчика, хочу упомянуть его переложение из Тютчева. Это стихотворение «Silentium», включенное в книгу «Амальгама» наряду с оригинальными стихами и поэмами мастера. Приведем здесь этот перевод полностью, поистине он достоин того:

Silentium

Мовчи, ховайся, зачаї

Чуття і помисли свої!

Хай у душевній глибині

Минають ночі, сходять дні.

Зірками світять у ночі,

Милуйся ними і мовчи.

Як серцю висловить себе?

Чи зрозуміє хтось тебе?

Чи він збагне, чим ти живеш?

У слові – думки смерть. Авжеж,

Джерела зрушиш, речучи.

Живися ними і мовчи!

В собі самому жити вмій:

Бо всесвіт у душі твоїй,

І чари, і таїни дум,

Заглушить їх сторонній шум,

Засліплять променів мечі,

Спів їхній слухай і мовчи.

Всем, кому дорога русская поэзия, этот перевод придется по душе. Юрий Буряк нашел новые смысловые обертона в гениальном тексте Тютчева и в украинской мове отразилась бездонной глубиной амальгама сосредоточенно-болезненной мысли великого русского поэта. Не его ли духовным продолжением явились строки почти забытой ныне Марии Петровых: «Ты думаешь, правда проста – попробуй скажи! И вдруг онемеют уста, тоскуя по лжи».

Прежде, чем заговорить об оригинальных произведениях Юрия Буряка, что составляют основное содержание книги «Амальгама», стоит, мне кажется, сказать о его аллюзиях и переводах из Бродского. Жизнь и творчество «ленинградского изгнанника» в связи с его эмиграцией в США претерпели значительную метаморфозу. То, что было живым дыханием юности, свежей и смелой экспрессией новых ритмов, тропов, метафор, стало со временем голым техническим приемом, фиксирующим пустоту и равнодушие изверившегося во всем «безродного космополита». Этот термин газеты «Правда» применительно к творчеству Бродского звучит неожиданно, но уместно. Много Бродский в США написал утомительных и длинных стихов, пока не прорвало его каким-то чудовищным Чернобылем ненависти и злобы стихотворение «На независимость Украины». Не буду долго останавливаться на этом безобразном опусе, что исполнен самой мерзкой руганью самоопоганившей себя души.

Однако не знал Нобелевский лауреат, что в самом центре проклятой им Украины переведет его лучшие стихи украинской мовою Юрий Буряк. И не уступят в мастерстве и таланте эти переводы оригиналу, а в чем-то и превзойдут его. Более того, в ритмы Бродского Юрий Буряк вдохнет не свойственную им человечность и сочувствие к людям, выброшенным на обочину жизни ледяным ветром страшного нашего постсоветского существования. Об этом свидетельствуют такие стихи, как «Сага песчаних карьеров» и «Сага убитых озер» из книги «Сни Ботсаду», вошедшей в семикнижье «Амальгама».

Поэт в наши дни, как и в любую эпоху, не может быть на стороне сытых и довольных мерзавцев, разворовавших страну «новых русских» и «новых евреев» – недалеких, в сущности, буржуа, среди которых немало и литераторов-попсовщиков, обслуживающих новый класс не хуже расторопных лакеев. Прочитать бы им, постигнуть вот эти совсем не бродские строки, вызванные к жизни двухтысячелетним духом боли и сострадания к людям:

Наш скарб – не багатство заможних. Ніщо

всі їхні багатства, маєтності крадені, замки…

Господи, дай нам утішитись тим, що

земне володіння, обтяжене багатьма гріхами

і щезає в пучині великих лих і ніщот,

Боже, ми вигнані із Едему і віддані смертям

багатьом, і терзають нас тисячократ страхи нині.

що в тобі ми не знайдемо своїм душам слабким опертя,

а найпаче – твердь у душах рабів німих Україні,

поки не втихнуть страждання, які ти даєш нам своїм життям.

Книга Юрия Буряка «Амальгама» требует не только внимания критики, знатоков поэтического слова, литературных гурманов. Эта книга воспитывает прежде всего умного и требовательного читателя. А читательская культура, как известно, падает с каждым днем, хотя (парадокс) поэтов, особенно в интернетсети становится все больше.

И все же, сопротивляясь энтропии, искусство Юрия Буряка движется по вертикали человечности и духовной высоты. Именно на этом пути его ждет еще много открытий. «Роковую работу волны» перекрывает неустанная работа души и щедрость изболевшегося, но открытого людям сердца.

Не сомневаюсь, что «Амальгама» вызовет много откликов в читательских душах и на страницах печати. Я же в этой короткой рецензии хочу послать привет другу юности, не разменявшему талант на житейскую ерунду, свободному от большинства соблазнов постмодернизма, в чьей душе жива память об античной гармонии и красоте:

Нам не стане повітря і мужності без тебе, Зевсе!

Всі приводні ретязі, віжки всіх колісниць, усі громовиці й перуни

в пальцях твоїх, Всемогутній і Всеосяжний над морями і падолами,

зроби так, щоб не назовсім боги твої з падлом зрівнялися, Зевсе!